Интересно бывает просматривать подшивку районной газеты прошлых лет. Вспоминаешь людей, с которыми познакомила профессия. Так, в 2002 году в канун Дня пожилых людей довелось познакомиться с жителем поселка Трилесино Ильей Парфеновичем Хомченко — человеком с непростой, но интересной судьбой. Илья Парфенович прошел Великую Отечественную войну от первого до последнего дня. Защищал приграничье и Ленинград, был в плену, партизанил… В мае 1945 года встретился с союзниками на берегу немецкой реки Эльба.
— 22 июня, когда Москва еще спала, нас уже бомбили немцы, — вспоминал ветеран. — Война пришла на западные рубежи СССР на несколько часов раньше, чем об этом узнали в столице. В 4 часа утра артиллерийская батарея, где я служил наблюдателем-корректировщиком, уже отбивала атаку немцев, которые хотели захватить аэродром в городе Белосток. Наши летчики не могли взлететь из-за вражеской стрельбы. Самолеты, как свечки, горели на поле. Помню, что пилоты плакали… Представляете? А что они могли сделать в тех условиях?
Наша 86-я казацкая дивизия отступала до Барановичей, там получила пополнение и поехала под Ленинград. Быстро заняв Прибалтику, немецкие войска приблизились на критически близкое расстояние к Ленинграду — столице Великой Октябрьской революции и одному из главных промышленных городов СССР. Захват Ленинграда мог стать для вермахта важной идеологической победой. Поэтому было принято решение нанести контрудар под Старой Руссой.
Тяжелые были бои. Местность в тех краях сложная. Почти сплошные леса и большие болота, бездорожье… Возле города меня и ранило. Попал под минометный обстрел. От боли — угодило несколько осколков — потерял сознание, а когда пришел в себя — услышал немецкую речь.
Некоторое время провел в трудовом лагере на территории Польши. Запомнилось, как в один из самых первых дней заключенных выстроили на плацу. Тем, кто носил славянские фамилии, нарисовали на одежде, на спине, большие круги — вроде мишени. Сразу все заговорили: сейчас расстреляют! Оказалось, нет. Так выделили военнопленных, которых считали опасными. Охрана имела инструкцию: поодиночке к таким не приближаться. В чем дело? Двое пленных из предыдущей партии, украинец и белорус, задушили куском проволоки немецкого офицера.
В 1942 году из лагеря мы бежали — группой из 19 человек. На ночь заключенных загоняли в большой, длинный цех на фабрике, где когда-то производили искусственный шелк. Окна были забраны решетками, в дверях дежурила охрана с пулеметом… Но, как оказалось, в цеху находился колодец, через который можно было попасть в канализацию, куда раньше сливали отходы. Эту информацию разузнал солдат, владевший немецким и бывший у охранников кем-то вроде переводчика. И в одну из ночей мы подняли люк и пробрались в дальние, не охраняемые помещения фабрики. Там через окно вылезли наружу.
Несколько слов хочу сказать о том, как шли на родину. Без поддержки простых поляков ничего бы не получилось. Нам помогали продуктами, советовали, как обойти немецкие посты… И это несмотря на то, что немцы расстреливали целые семьи только при подозрении в помощи партизанам или беглым. Поляки — гордый народ, и немцев-оккупантов ненавидели люто…
А уже в Беларуси, в Костюковичском районе, повстречали партизан из отряда «За родину!» В 1943 году отряд соединился с частями Красной Армии. И меня снова призвали в армию. Опять стал наблюдателем в артиллерийской части. Воевал до самой Победы. Весной 1945 года встретили на Эльбе союзников — американцев. К нам, как сейчас помню, пришли солдаты из 252-го саперного полка. Веселые, шумные, дружелюбные. И что примечательно — мы друг друга понимали без переводчика. Жестами общались — и все прекрасно. Американцы выменивали у нас всякую мелочь как сувениры — звездочки с пилоток и другое. У них фотоаппарат — делали коллективные снимки. Интересно было бы на них сейчас глянуть…
А так о войне только награды напоминают: медаль «За взятие Варшавы», орден Отечественной войны II cтепени. И шрамы от ранения, что получил под Старой Руссой…
Максим ТЕТЕРИН
