Уважаемые читатели. Перед вами очередной выпуск рубрики, в которой рассказывается
о предметах и явлениях, необычных на взгляд современного человека. Время бежит, и порой не замечаешь, как привычное становится забытым или меняется до неузнаваемости…

Друзья. Сегодня у нас разговор пойдет не так, как это бывает обычно.

В одной из прошлых публикаций («Про старый рубанок замолвите слово, № 6 от 23 января) я рассказывал про
старинный столярный инструмент. Рубанок-медведку, пылившийся в деревенском сарае, мне презентовали наряду с другими приспособлениями для обработки древесины. Часть предметов я передал в районный историко-этнографический музей, а кое-что — на память о знакомстве — оставил. Вещи обыкновенно имеют историю. Вот и в процессе
реставрации кое-что выяснилось. Один из элементов рубанка — лезвие-резец — был покрыт ржавчиной. После обработки
нейтрализатором на металле обозначилось клеймо — изображение лежащего сфинкса и надпись HERM.BOKER CASTSTEEL. Оказалось, изделие было выпущено в 19 веке. По одной версии — на заводе в Соединенных Штатах Америки,
принадлежащем немецкому эмигранту. По другой – непосредственно в Германии.
В публикации я дал волю фантазии, предположив, как резец для рубанка попал
в наши края. Партия столярного инструмента вполне могла быть доставлена из
Нью-Йорка в трюме грузового парохода в солнечную Одессу, откуда разошлась для продажи в разные уголки Российской Империи. Либо резец привезли из Германии после Великой Отечественной войны — в качестве трофея. Но в действительности все оказалось куда интереснее…

«Столярничать дед научился в плену…»
Рубанок-медведку мне подарила жительница деревни Солнечная Валентина Николаевна Бесолбасова. Ей и задал вопрос: кому принадлежал инструмент? Валентина Николаевна охотно поделилась следующей историей:
— Моя девичья фамилия Сапранкова. Родилась и выросла в Коровчино. И хорошо помню своего деда по линии отца — Василия Кирилловича Сапранкова. Он был отменный столяр и плотник, и добрейшей души человек.
Василий Кириллович родился в 1880 году. И всю жизнь прожил в Коровчино. За исключением того времени, как служил и воевал. В 1914 году началась Первая мировая, и деда призвали в армию. На фронте он попал в плен. В лагере если и был, то недолго: оказался у гроссбауэра — зажиточного крестьянина. Тот держал деревообрабатывающую мастерскую, где дед и освоил столярное дело.
Хозяин был доволен тем, как помощник справлялся с обязанностями. И когда война закончилась, а военнопленные стали возвращаться домой, предложил остаться: мол, здесь тебе будет лучше. Но Василий Кириллович не согласился. Дома ждала жена — Степанида Калиновна и двое маленьких сыновей — Петр и Кирилл. Петр родился в 1910 году, а Кирилл за год до войны.
На родину дед возвращался не с пустыми руками: бауэр подарил ему кое-какие инструменты. А еще он привез швейную машинку с ножным приводом — недешевое удовольствие по тем временам. Удивительно, как справился в дальней дороге — одна станина у машинки сколько весит… Но дед понимал, насколько это ценный предмет. На этой машинке потом обшивали все родню.
После революции, когда крестьянам раздавали землю, семья деда получила свой надел. Построили дом, заложили сад и зажили своим хозяйством. Хутор стоял неподалеку от деревни. В 1924 году в семье случилось пополнение: родилась дочка Ева, в 1927 году — сын Николай.
Жизнь шла своим чередом, но началась коллективизация. Единоличников сгоняли с хуторов для вступления в колхозы. И Василий Кириллович и Степанида Калиновна с детьми перебрались в Коровчино. Крепкую деревянную хату перевезли — она и сейчас стоит в старой части деревни. А от хутора осталась только яма на месте погреба. Яблоневый сад со временем одичал.
Перед Великой Отечественной войной дед работал в колхозе. В армию его уже не стали призывать — не подходил по возрасту. А вот старшие сыновья, Петр и Кирилл, воевали.
После того, как Могилевщину освободили от оккупантов, дед снова трудился в хозяйстве и тихонько столярничал сам для себя. А был он на все руки мастер. Умел делать оконные рамы, двери, маслобойки, кухонные столы с ящиками, лавки, бочки — кому что нужно. В сарае, как сейчас помню, стоял длинный верстак с тисками для закрепления заготовки. А на двух полках лежали инструменты: молотки, стамески, ножовки, пилы, рубанки… И приятно пахло деревом…
В основном, Василий Кириллович все делал по заказу. Но иногда торговал на ярмарке. В Черневке, например, ярмарка всегда проходила 2 августа, на Ильин день. Отчего-то хорошо помню, сколько дед просил за грабли: взрослые стоили 50 копеек, а детские – 32 копейки.

Уроки немецкого
Василий Кириллович был непьющим и рассудительным. Набожным – часто брал меня с собой в церковь. Пересаживал через высокий порог – маленькая, сама перебраться не могла. А пока дед стоял службу, я во все глаза смотрела вверх, на купол – он был очень красиво расписан.
Уважали односельчане Василия Кирилловича и по другой причине. Будучи в плену, дед научился говорить по-немецки. Писать не умел, а вот разговорный знал неплохо. И даже мне, когда начались уроки иностранного языка, помогал делать домашнее задание для школы. Говорил: только читай правильно, а сам на слух переводил текст.
Так вот, во время Великой Отечественной войны был случай. Двух деревенских подростков забрали в комендатуру. Якобы что-то сделали во вред немцам. Не самая серьезная была шкода, но все-таки… И тогда родители мальчишек попросили деда замолвить слово. Василий Кириллович пошел к коменданту и попросил отпустить пацанов. Офицер удивился. На него произвело впечатление, что крестьянин хорошо объясняется по-немецки. И все закончилось хорошо.
Из других воспоминаний. Дед очень любил нас, внуков. Каждый месяц он получал небольшую пенсию: 19 рублей 51 копейку. И 51 копейку отдавал мне на карманные расходы. Всегда, если просили, у него находилось 5 копеек на билет в кино. Или, время от времени, 10 копеек на лакомство – конфеты-подушечки.
А на ярмарке в Черневке дед всегда покупал гостинцы – яблоки. У нас сад в ту пору был молодой и урожая не давал.
Василий Кириллович умер в 1968 году возрасте 88 лет. Похоронен на кладбище в Коровчино. Бабушка пережила его на два года.

Записал
Максим ТЕТЕРИН
P.S. О людях говорят их поступки, верно?
Когда я готовил этот материал, то на сайте музея Коровчинской средней школы нашел интересный факт из истории деревни. Крупенкова Мария Никитична, 1926 г. р., вспоминала:
«Перед войной в Коровчино действовало два колхоза. В одной части деревни находился колхоз «Октябрь», в другой – «XVI партсъезд».
Самым мощным считался колхоз «XVI партсъезд». Его основным составом были 12 еврейских семей. Этот колхоз в деревне ещё называли интернациональным. Председателем был Клебанов Лев Григорьевич.
…началась война. Еврейские семьи пытались уехать на восток, но везде уже шли бои и они вынуждены были вернуться.
Председатель нашего колхоза Клебанов перед приходом немцев с председателем сельского Совета пошли на Мстиславль, к нашим войскам. Пробиться не смогли, и Клебанов вернулся. Он неделю прятался у Сапранкова Василия Кирилловича. Это было очень опасно, потому что с июля 1941 года деревня была полностью оккупирована немцами».