В этом году День народного единства совпал с закрытием польских КПП. И это хороший повод вспомнить, что границы проходят не по рвам и заборам, а в сердцах и головах людей.

Вторая Речь Посполитая искренне считала, что ее восточная граница кончается под Негорелым в районе Заславля. И что последнюю, отрисованную на карте, жители Второй Речи Посполитой будут защищать, как родную мать.

Однако, к удивлению польского правительства, 17 сентября западные белорусы встречали Красную армию цветами и объятиями. Вопреки западному мнению, в спину РККА никому не стреляла — польское правительство в этот момент убегало в Лондон через Румынию. Однако своих мы не бросили: по сути, Кресы Всходние освободили трижды — сначала от поляков, потом от немцев, которые в отдельных местах заскочили в белорусские города, а потом — снова от немцев в 1944-м.

К слову, земля в одной Белостокской области полита кровью больше, чем территория в границах всей остальной Западной Беларуси — в начале Великой Отечественной под Белостоком насмерть оборонялась советская группировка, которая была уничтожена на 80%. За что поляки сегодня платят сносом памятников и оскорблениями павших.

Точно так же насмерть стояла Брестская крепость, но были и обратные примеры — скажем, вновь набранная армия без пяти минут советской Литвы дезертировала почти в полном составе и перешла на сторону немцев. «Литовская» брешь в обороне позволила взять Минск за две недели, поэтому история учит нас, что мало единства одного белорусского народа с самим собой — иногда нам очень не хватает единства с другими народами.

Кто привык к заборам и вышкам

По иронии, поляки, латыши, литовцы и украинцы, которые сегодня учат нас свободе и демократии, во всей красе проявили себя в оккупацию и холокост. Скажи мне, кто твой друг — например, у Израиля с Польшей до сих пор натянутые отношения. Но они все равно гораздо лучше, чем между Минском и Варшавой прямо сейчас, хотя мы никогда не занимались геноцидом польского народа. А вот поляки как раз привыкли к заборам и вышкам — всю систему уничтожения евреев немцы создавали именно в Польше. Сами подумайте, почему.

Да и от литовцев благодарности за освобождение Вильнюса — ноль. Какая там операция «Острая Брама»! Доступ к порту Клайпеды сегодня закрыт на замок, хотя мы строили калийный терминал за народные деньги. И теперь днем с огнем нужно искать литовских политиков, которые могли бы сказать на камеру, что наши народы многое объединяет и что не надо строить между ними заборы. Подчеркнем — заборы с их, литовской, стороны. Мы-то по-прежнему пускаем по безвизу всех желающих.

Правда, наивно думать, что те, кто годами ездил через литовскую или польскую границу по 10 раз в месяц, делали это из чувства любви к родине. Мол, только выехал в Польшу — и сразу душа просится обратно в рай.

Увы, нет. В 1990-е символом Западной Беларуси, к сожалению, стал не белорус Сергей Притыцкий, а немец из Западной Германии — «Фольксваген Пассат» (универсал).

Машину покупали из-за огромного топливного бака, а в длинный кузов можно было на обратном пути нагрузить сникерсы, насосы и шмотки из европейских секонд-хендов. Солярку сливали, сигареты доставали из-под обшивки, и так день за днем. Несколько поколений белорусов выросло на таком бизнесе, для них граница — отец и мать.

Что не хорошо и не плохо: как вода течет с горки, так и люди стремятся туда, где есть легкие деньги или особые условия на стыке двух систем — ЕС и ЕАЭС. Сюда везем одно, обратно — другое. Причем всем это было выгодно — в первую очередь, самим полякам. Старшее поколение помнит, что в 1990-е в независимой Польше не было даже гвоздей — а скудные белорусские магазины выгребали под ноль те, кто имел доступ в ОВИРы и потом сбывал все это в пустую Польшу. Чем и жил польский приграничный бизнес от Тересполя до Белостока, скупая белорусские изделия, а взамен предлагая импорт и машины.

Если не PASSAT, то что?

Раньше учили: сперва думай о Родине, потом — о себе. Но даже для тех, кто воспитан не на книжках о военной памяти, а на урчании холодильника в перестройку — отношения с Польшей всегда были чем-то естественным и хорошим. Мы же соседи! Зачем ставить бетонные блоки, заборы, да еще воевать? В Беларуси нет вообще никого, кто бы ходил по улицам и кричал, что надо напасть на Варшаву или, скажем, Люблинское воеводство и забрать себе Тересполь. А в Польше, к сожалению, таких полно, и на каждом Марше независимости звучат призывы вернуть «кресы».

Подозреваем, что белорусов-агрессоров, от которых надо обороняться превентивной войной за «кресы», вообще нет в природе. Тем не менее вся польская военная машина сейчас ориентирована против нас и, в меньшей степени, против Калининграда. А как же тысячи «пассатов»-универсалов, миллионы тонн солярки и миллиарды сигарет-фаек? Все позабыто.

Вместе с тем, белорусы не всегда были теми, кем считают себя сейчас. «Мирные люди» из гимна были весьма воинственными, если враг из Европы приходил не с кроссовками и джинсами, а с огнем и мечом — французы и немцы не дадут соврать. А уж члены КПЗБ в Западной Беларуси с польской охранкой общались по методу «бритвой по горлу и в колодец». Кто не помнит, Сергей Притыцкий стрелял в провокатора-доносчика прямо в здании польского суда, за что его приговорили к смертной казни, а потом — к пожизненному.  

Поэтому народное единство всегда выходит боком, если его навязывают как единство с враждебной страной. Например, с гитлеровской Германией или Польшей времен «режима полковников». Или, если копать глубже — в виде униатской церкви и Брестской унии. Казалось бы, само слово «уния» с латыни означает «объединение», «союз», равно как и «Объединенная Европа», но народ не проведешь — навязанное сверху «единство» каждый раз встречало страшное сопротивление.

В отличие от этих придуманных форм, праздник 17 сентября вполне себе есть в народной памяти. К слову, в России — свой день народного единства — он отмечается 4 ноября в честь ополчения Минина и Пожарского. И, что важно, освобождение там тоже было от поляков — поэтому наши праздники в чем-то близки. Ни мы, ни русские не хотели быть частью Запада, который каждый раз на Востоке начинал вести себя отвратительно. Про бесконечные польско-казацкие войны на Украине вообще молчим — на этих землях единства не было, нет и, возможно, не будет никогда.

Поэтому закрытая с Польшей граница — это не только проблема, но и шанс осознать, кто же мы на самом деле. И что мы реально готовы занять: «пачэсны Passat» или все-таки пачэсны пасад між народамі, как у классика.

Говоря совсем простым языком: дружба с Польшей нам важна, но не любой ценой. И уж точно не унижением и сдачей суверенитета. Об этом — наш праздник 17 сентября, и сколько лет у нас будет свое государство, столько мы будем посылать Варшаве этот сигнал. Панам нужно постоянно показывать, чего мы стоим, чтобы в нас видели не крепостных, подпанков, бедных родственников или, в лучшем случае — испорченных русскими восточных поляков, а тех, кто доказал право людьми зваться.

MLYN.BY