Тютчев? Знаю!

Когда автору этих строк было 17 лет, он учился в Могилевском областном лицее № 1. Класс был филологический, и время от времени учителя по профильным предметам возили учащихся на экскурсии по литературной тематике. Эти мероприятия любили все одноклассники. Поездки, как правило, были дальними, поэтому заказывали автобус. Мобильные телефоны только стали появляться, и в Интернет с головой по дороге никто не уходил. Гитара была непременной спутницей, а песенный репертуар — разнообразным: от любимого всеми туристами «Солнышка лесного» до озорных как бы грузинских частушек. «Когда едешь на Кавказ, солнце светит прямо в глаз. А как едешь на Европа солнце светит прямо в… спину» — самозабвенно горланили в салоне. Впрочем, я отвлекся.

Одна из таких литературно-биографических экскурсий была в Брянскую область. Там в Жуковском районе, в селе Овстуг — ударение на первый слог — находится усадьба дворянского рода Тютчевых, где в 1803 году родился будущий литератор Федор Иванович Тютчев. Кто не помнит с начальной школы: «Люблю грозу в начале мая, когда весенний первый гром, как бы резвяся и играя, грохочет в небе голубом…» или «Зима недаром злится, прошла её пора, весна в окно стучится, и гонит со двора…»? А еще Тютчев — автор стихотворения «Умом Россию не понять…» Пожалуй, одного из самых известных поэтических произведений о России. И хотя от частого употребления четверостишие давно стало заезженным, никто лучше так образно и метко не охарактеризовал Россию и самобытность русского народа, не поддающегося европейской логике.

Осенний Овстуг встретил неприветливо сыро. От непогоды укрылись в музее, расположенном в старинном помещичьем доме. Экскурсовод рассказал немало интересного. В частности, удивило что, всячески стремясь быть публицистом, Тютчев при жизни так и не сникал лавры на этом поприще. Современники знали его как талантливого дипломатического чиновника. Он был ближайшим сподвижником и главным советником министра иностранных дел Горчакова. Многие историки считают, что основные дипломатические решения, которые принимал Горчаков, в том числе знаменитая дипломатическая победа после поражения России в Крымской войне в 1856 году (согласно Парижскому мирному договору, империя была сильно урезана в правах в Крыму, а Горчакову удалось восстановить статус-кво), в той или иной степени подсказаны Тютчевым.

Экскурсия завершилась, и после недолгой прогулки по парку толпа озябших лицеистов устремилась к автобусу. На выходе с территории усадьбы всеобщее внимание привлек прохожий. Мужчина, вероятно, житель села, неуверенно-нетрезво шагал навстречу по мокрой аллее. Своим видом он всячески диссонировал с окружающим пространством: спортивные брюки, резиновые сапоги, тельняшка и легкая куртка нараспашку.

«Умом Россию не понять…» — кто-то из наших, огибая встречного, вспомнил классика. Реакция пьяного оказалась непредсказуемой: внезапно остановившись, он назидательно вскинул вверх руку и продолжил цитату: «…аршином общим не измерить, у ней особенная стать, в Россию можно только верить». Закончив декламировать, чтец утомился и присел на ближайшую скамейку — отдохнуть.

За этим последовали пауза и приступ хохота целого класса, вызванный необычностью ситуации.

В погоне за едой
Есть вещи, без которых человек просто не в состоянии чувствовать себя комфортно. В частности, еда. Каждый раз, собираясь с друзьями в поход, вспоминаю один случай.
Лет десять назад шестеро энтузиастов намерились пройти по реке Проня из Дрибина в Славгород. Флотилия состояла из двух судов: видавшего виды «Таймень-3» еще советского производства и необыкновенно элегантной на фоне собрата немецкой двухместной байдарки с непроизносимым оригинальным названием.

В виду того, что «Таймень» принял на борт четверых путешественников — капитана и трех матросов, багаж и провиант для всей экспедиции, рассчитанной на несколько дней, разместили в «немке».

Дело было в сентябре, и погода благоприятствовала нашему «матрасному» сплаву: теплые, солнечные деньки первой декады. Все шло как нельзя хорошо, но на третий день приключился казус.

Экипаж «немки», обладавшей большей маневренностью и лучшими ходовыми качествами, часто вырывался вперед. За матроса там был фотограф, работавший в Доме быта. Конечно, он не мог упустить возможность поснимать пейзажи, бабочек на луговых цветах и прочую милоту. Отсутствие товарищей на протяжении часа-другого не вызывало у тех, кто следовал в кильватере, никакого беспокойства.

Так было и в тот самый день. «Таймень» в одиночестве скользил по речной глади, и ничто не нарушало гармонии до самого обеда, когда, взглянув на часы, капитан корабля произнес, подразумевая наших  друзей: «Пора бы им показаться».

Рассчитывая ускорить приближение трапезы, экипаж «Тайменя» усердно принялся грести: за каждым речным поворотом нам мерещился костер и горячий суп, сваренный заботливыми товарищами. Мы рвались к обеду с крейсерской скоростью 12 километров в час!

Гонка за едой — вы будете смеяться! — длилась до самого вечера. Незадолго до сумерек байдарка проскочила под железнодорожным мостом возле остановочного пункта Дрануха (Чаусский район). «Матрасники» вышли на безымянный пляж с целью обсудить дальнейшие действия. Стало очевидно: уплыть так далеко «немка» не могла. Разминулись? Но где? Проня не Амазонка, заплутать негде. И все же… Может, это не мы догоняем, а нас?

Двигаться обратно — против течения — сил уже не было. Байдарку вытянули на берег и, сгибаясь под тяжестью, понесли на руках к мосту. Казалось логичным, что рандеву должно состояться там.

Идти вдоль береговой линии мешали заросли кустов. Пришлось основательно взять в сторону, на луг, и отдалиться от реки. В итоге к железной дороге вышли: а) в километре от моста. б) в заболоченной низине. в) в полной темноте. Вдобавок ко всему, уперлись в крутую насыпь. Что там Сизиф и его муки! Затащите-ка вверх по склону отсыревшую байдарку. Фонарик в зубы, и вперед… Интересно, куда бы мы делись, если бы в этот момент по рельсам пошел поезд? И что бы подумал о состоянии своего здоровья машинист локомотива, увидев в свете фар четверых чудаков, бредущих по шпалам с лодкой?

Дальше, правда, был хеппи-энд. Добрели до моста, где приветливо горел костер. Несмотря на крайнюю усталость, нашли в себе силы для разбора полетов: вы куда смотрели? а вы куда? Помирились, проглотили обед-ужин и уснули без задних ног. Ночью над нашими головами прогрохотал товарняк, но его никто не слышал.

А как, собственно, потерялись экипажи? Все оказалось просто. На Проне нередко попадаются «старицы» — участки прежнего русла реки. В одно из этих боковых ответвлений и заплыли наши товарищи — поглядеть, что да как. «Таймень» же, как и полагается солидной, нелюбопытной рыбе, деловито прошел мимо главным руслом. И догонять нас было бесполезно. Есть вещи, без которых человек просто не в состоянии чувствовать себя комфортно…
Максим ТЕТЕРИН