Конец апреля 1986 года выдался аномально теплым и солнечным. Как у любой десятилетней девчонки того времени, у меня в душе расцветала весна в предвкушении скорых майских торжеств, летних каникул, теплых беззаботных деньков… Но взрослые где-то в одиночку, а где-то и в присутствии нас, детей, все чаще стали говорить о какой-то аварии на атомной станции в Украине, о пожаре, о радиации. Тогда казалось, ну, что там авария — что-то сломалось, так починят, пожар потушат, а радиация — так это было вообще что-то малопонятное, невидимое, неосязаемое и совсем не про нас. Да и где наш Дрибин, а где та Украина…
Какие-то смятения в детской душе зародились в тот момент, когда папа — человек образованный, начитанный и разносторонне развитый, запретил без лишней надобности болтаться по улице, а игры с подружкой было приказано перенести в дом. Строго-настрого запретили выходить на солнце без панамки или косынки, пить воду на улице, жевать быстро отскочивший под теплыми солнечными лучами щавель, рвать так притягивающие к себе одуванчики… Было странно и непонятно, но отца приходилось слушать.
Время летело, несуразные, на мой тогдашний взгляд, запреты канули в Лету, и жизнь шла своим чередом. Периодически детский пытливый ум выуживал какую-то информацию из разговоров взрослых, но общая картинка в моей голове тогда не складывалась.
Вскоре в разговорах родителей отметила новые термины — «зона отселения», «переселенцы». Представлялось, что школу должны наводнить бледные болезненные детишки с потухшим взглядом, которые будут, как тени, передвигаться по коридорам. Ан нет, приехали обычные мальчишки и девчонки, такие же веселые и беззаботные, только многие со слегка странным для нашего уха говором. Мы быстро нашли общий язык и подружились.
А Дрибинщина тем временем превратилась в огромную строительную площадку, Дрибин приобрел статус районного центра. Это была новая веха в истории, мы, подрастающее поколение, становились свидетелями и даже участниками многих преобразований. На наших глазах рос сам райцентр, строились и обживались переселенческие поселки — так тогда их называли. Пудовня, Белая, Михеевка, Рясно, Коровчино, Черневка, Трилесино получили новую жизнь. Казалось, что все тогда жили «на подъеме». А тема произошедшей в апреле 86 –го трагедии в моей жизни как-то отходила на второй, а то и третий план. Тем более, что полной информацией никто из моего окружения не располагал. В отсутствие в те времена интернета новости черпали из газет, радио и телевидения. Да, я осознавала, что произошла страшная катастрофа, нанесшая непоправимый урон природе, это был удар по экономике нескольких государств, пострадало население. В вузе у нас отдельно преподавалась дисциплина, носившая название «радиология». Там ученые мужи рассказывали, как на загрязненных территориях путем применения особой агротехники и переработки получить чистую от радионуклидов конечную продукцию, приводили впечатляющие данные, подкрепленные цифрами… Но никто не рассказывал мне о трагедии отдельно взятого человека в этой ситуации. Много лет спустя после этой катастрофы мне в руки попала книга Светланы Алексиевич «Чернобыльская молитва». Именно после ее прочтения внутри что-то сработало и пришло осознание всего масштаба произошедшего для человечества и каждого его представителя. За каждой историей — трагедия, искалеченная судьба, тесно переплетенная с судьбой родных, близких, соседей… А сколько таких историй?..
Тридцать четыре года назад случилась эта катастрофа, но ее отголоски раздаются и сейчас. Звучит, наверное, пафосно, но мы должны помнить об этом, чтобы такое не повторилось вновь…

Мария ГЕРМАНОВА